Глава правления общественной организации «Украина без пыток» Александр Гатиятуллин и пресс-секретарь организации Галина Русаневич рассказали в эфире Радио Hayat о ситуации, которая на сегодняшний день сложилась в местах несвободы Украины и Крыма.
Радио Hayat: Чим займається ваша організація?
Александр Гатиятуллин: Общественная организация «Украина без пыток» — сравнительно молодая. Она была создана только в прошлом году. Организация объединяет мониторов Национального превентивного механизма (далее – НПМ), которых сейчас в стране насчитывается порядка 200 и которые работают практически по всей Украине.
Мониторы НПМ – это гражданские активисты и правозащитники, которые прошли базовое обучение и включены в систему регулярных мониторинговых визитов в места несвободы с целью предупреждения пыток и жестокого обращения.
Места несвободы – это те места, куда по решению судебного или административного органа помещается человек, и откуда он самостоятельно не может выйти. То есть под это определение подпадают не только традиционные тюрьмы, следственные изоляторы и колонии, но и психоневрологические интернаты, психиатрические больницы, дома ребенка, транзитная зона аэропорта.
Радио Hayat: Яка ситуація наразі із дотриманням прав громадян у місцях несвободи в Україні?
Александр Гатиятуллин: Я не могу сказать, что у нас все хорошо в местах несвободы, но каждому типу мест несвободы присущи какие-то свои болезненные точки. Если мы говорим о пенитенциарной системе — СИЗО и учреждениях исполнения наказаний — то это ненадлежащие условия, в которых пребывают заключенные: недостаток света, свежего воздуха, медицинского обслуживания, пребывание длительное время в неприспособленных для этого помещениях. Например, когда человек, который находится под следствием, заезжает в СИЗО, то первое, что он видит – камеры сборного отделения. Я всегда сначала захожу в эти помещения. А это зачастую такой бетонный мешок с одной лавкой. И это хорошо, если там есть лавка и есть туалет. А бывает такое, что там и туалета нет. По законодательству люди должны находится там не более 2 часов, а на практике они там находятся намного дольше — пока их не распределят в какую-нибудь транзитную камеру.
Если мы говорим об учреждениях социальной сферы – психоневрологических интернатах, то там свой спектр проблем. Например, там людей привлекают к так называемым трудовым реабилитациям. Но что такое трудовая реабилитация? Это максимум 4 часа работ в день, а не работа на подсобном хозяйстве с утра до вечера. И в мониторинговых визитах были зафиксированы в прошлом году факты, когда девочки, находящиеся в психоневрологическом интернате, в 5:30 утра встают на дойку коров. Это не совсем трудовая реабилитация. Также есть злоупотребление в области имущественных каких-то прав, пенсионного обеспечения. До сих пор не разработан порядок, каким образом люди, которые находятся в таких интернатах, могут пользоваться своими деньгами. То есть они часть денег отдают на содержание в этом интернате, а часть должна идти на их нужды. Но во многих таких заведениях аккумулируются громадные суммы, которые не тратятся, потому что нет порядка, а у людей в это время нет каких-то элементарных вещей – памперсов или гигиенических наборов.
Радио Hayat: Пані Галино, розкажіть про ініціативу з фотокартками, які надсилаються в місця несвободи?
Галина Расуневич: До нас звернулися наші партнери з Франції щодо реалізації міжнародного фотопроекту «Інсайд – аутсайд», що означає всередині та назовні. Фотохудожники зі всієї Європи шукають собі партнера – людину, яка знаходиться в тюрмі та відбуває покарання, щоб кожного місяця протягом року надсилати йому свої фотокартки. Ця людини, що відбуває покарання, має описати свої емоції, які вона відчуває, дивлячись на ці фото. Ми допомогли нашим французьким партнерам знайти таку людину в Україні. Реалізацією цього проекту буде займатися Денис Ісаєв, який відбуває пожиттєвий строк у Бердичівській виправній колонії №70. Наступного місяця ми вже їдемо до нього з першою фотокарткою. Більше 20 країн з усього світу включено в реалізацію таких ініціатив. Як говорять самі фотохудожники, це направлено, насамперед, на тих людей, які відбувають покарання, бо вони не дуже цікаві суспільству, і це певною мірою для них це буде реабілітацією.
Радио Hayat: Пане Олександре, ми знаємо, що у 2012-му році проходили якісь збори вашої організації на території Криму. Як це було і про що йшлося?
Александр Гатиятуллин: Речь идет о базовых тренингах, которые гражданские активисты должны пройти, чтобы получить потом доверенность уполномоченного на осуществление визитов в места несвободы. Действительно, в 2012-м и 2013-м годах такие тренинги проходили в Крыму, и я сам проходил такой тренинг в Судаке. Большинство активных мониторов, которые присоединились к Национальному превентивному механизму, были крымчанами. И первые визиты, которые осуществлял департамент НПМ совместно с мониторами, были, в том числе, и в места несвободы АРК. К сожалению, как только произошла аннексия Крыма, многие активисты и правозащитники переехали на материковую Украину и продолжают мониторинговую деятельность уже здесь, и для нас в Крыму места несвободы закрыты. На самом деле, они закрыты для многих общественных организаций, которые там работали. Я работаю в сфере ВИЧ-инфекции и СПИДа во Всеукраинской сети людей, живущих с ВИЧ, и там были организации, которые предоставляли услуги по профилактике ВИЧ-инфекции, уходу и поддержке ВИЧ-позитивных людей в колониях Крыма. Как только произошла аннексия, им закрыли доступ в эти учреждения для реализации программ.
Радио Hayat: Коли Валерія Лутковська одного разу відвідала кримські місця несвободи, ви разом із нею не були?
Александр Гатиятуллин: Нет, не был. К сожалению, я даже не присутствовал на передаче заключенных с территории «ЛНР» и «ДНР».
Радио Hayat: Нещодавно пані Лутковська заявила, що знов говорили з Москальковою з приводу візиту в Крим, щоб подивитися на ситуацію – що там змінилося.
Александр Гатиятуллин: Если представится возможность, я, конечно, постараюсь присоединиться к такой мониторинговой миссии.
Радио Hayat: Маючи інформацію зі ЗМІ та від правозахисників, чи могли б ви порівняти ситуацію з правами людини в місцях несвободи Криму та материкової України?
Александр Гатиятуллин: Во-первых, мы никак не можем сравнивать ситуацию с реализацией НПМ на материковой Украине и на аннексированной территории Крыма, хотя бы потому что в Российской Федерации нет такой системы, как национальный превентивный механизм. У них есть система наблюдательных комиссий, которые покрывают только исправительные учреждения. И областные наблюдательные комиссии осуществляют такие мониторинговые визиты именно в этот тип мест несвободы. То есть у них не охватываются все места несвободы, которые подпадают под это определение.
Если говорить про Автономную Республику Крым, то там, насколько я знаю, даже наблюдательной комиссии не создали, чтобы посещать СИЗО и учреждения исполнения наказания, потому что, согласно положению о наблюдательных комиссиях, организации должны иметь трехлетний опыт правозащитной деятельности, чтобы войти в состав наблюдательной комиссии. Аннексия Крыма произошла в 2014-м году, и организации, которые там работали, не имеют такого срока действия. И получается, что люди, которые остались в местах несвободы в АРК, находятся исключительно под контролем государства, и нет сдерживающего фактора со стороны независимых органов, таких как Национальный превентивный механизм. Ведь этот механизм создан таким образом, чтобы он был независим от каких-то министерств, ведомств, чтобы была независимая оценка ситуации в местах несвободы, предупреждение пыток и жестокого обращения. Например, в Англии институту НПМ уже 70 лет, даже существует несколько систем такого механизма. Скажем, какая-нибудь гражданская активистка, бабушка на пенсии, может по пути в булочную заглянуть в полицейский участок, чтобы посмотреть, не пытают ли там людей. Такая ситуация у них в порядке вещей.
У нас в Украине порядка 5000 мест несвободы. И за 5 лет нашей деятельности с 2012-го года мы охватили только 1200 мест несвободы, фактически одну треть. В некоторые места несвободы мы еще не доехали и даже не знаем, какая там ситуация. Это связано с проблемами финансирования, с нехваткой кадров. В департаменте НПМ работает 20 сотрудников, которые должны осуществлять этот мониторинг. Хорошо, что с 2014-го года подключились еще региональные представители Уполномоченного по правам человека к осуществлению визитов. То есть в каждой области есть свой региональный представитель или региональный координатор, но у них, помимо НПМ, еще есть масса других обязанностей. Поэтому есть проблема с систематическим и регулярным посещением этих мест.
Радио Hayat: Чи часто в нашій пенітенціарній системі застосовується насилля, чи багато є випадків? Чи завжди вдається влагоджувати міжвідомчі речі, наприклад, як годувати людину, яка їде з одного місця несвободи до іншого?
Александр Гатиятуллин: По поводу насилия. На последней конференции НМП приводился для примера случай, который произошел в одесском изоляторе, кода заключенный убил инспектора государственной криминальной исполнительной службы и расчленил его. После этого был введен спецназ в учреждение. Насколько оправдано это, я не буду судить.
На самом деле пенитенциарная система сейчас переживает далеко не лучшие времена, и это связано с реформированием системы. 2016 год объявили годом реформы пенитенциарной системы, и два года уже идет реформирование. Но пока я как монитор НПМ, как правозащитник наблюдаю только разбалансированность этой системы.
Радио Hayat: Імітація реформи?
Александр Гатиятуллин: По сути – да. Пока лучше не стало, стало еще хуже. Была ликвидирована Государственная пенитенциарная служба Украины, были ликвидированы областные управления, созданы шесть межрегиональных управлений при Министерстве юстиции. И вместо обновления кадров, оптимизации какой-то мы пока получили только разбалансировку управления этой системой. Мы получили плохую ситуацию в учреждениях исполнения наказания, потому что не хватает кадров, персонала, а квалификация того персонала, что есть, вызывает сомнение. Буквально три недели назад я был в Днепропетровской области, в одном из учреждений исполнения наказаний, и там всего два врача, даже нет фельдшеров. И это два врача работают сутки через сутки. О каком качестве медицинского обслуживания можно говорить, если врач пришел с суток, поспал, и пошел опять на сутки? То есть кадров нет, квалификация оставляет желать лучшего, мотивации людей идти работать в пенитенциарную службу нет. Это приводит к тому, что ситуация в учреждениях плачевная. И при такой разбалансировке системы присутствует насилие. Насилие между заключенными, когда одна группировка начинает выяснять отношения с другой. Был один случай в 2015-м году в Криворожской колонии № 80, когда одна группировка осужденных пыталась выяснить отношения с другой, и часть заключенных захватило отделение карантинной диагностики, вооружившись арматурами. Мы тогда были с визитом в этой колонии, и они нас позвали пообщаться. Мы пошли общаться, а администрация колонии палец о палец не ударила, чтобы предотвратить эту ситуацию. Администрация отвечает за нашу безопасность, в том числе они должны были в такой ситуации вывести мониторинговую группу за пределы колонии, чтобы обеспечить нашу безопасность, также они должны были ввести группы быстрого реагирования и действовать по инструкции.
Радио Hayat: Чим закінчилася ця історія?
Александр Гатиятуллин: На тот момент конфликт был погашен, явные лидеры этой ситуации были развезены по другим учреждениям, но все равно это бомба замедленного действия. Я помню ситуацию 2000-х годов, когда заводили в колонии спецназ, ломая систему, которая нам досталась с 90-х. Не хотелось, чтобы мы снова приходили к этому. Если нужно применить силу, то действовать нужно только в рамках законодательства.
Радио Hayat: Які ваші прогнози щодо дотримання прав людини в місцях несвободи в Україні?
Александр Гатиятуллин: В первые 5 лет реализации Национального превентивного механизма основной задачей было зайти в места несвободы, то есть открыть двери таких мест, чтобы люди увидели, что там происходит. Потому что некоторые места несвободы в силу традиций, которые нам достались в наследство с советских времен, удалены от городов, от людей, чтобы советские люди жили при счастливом социализме и не видели тех проблем, с которым сталкивалось общество. Поэтому нашей основной задачей было открыть места несвободы, посмотреть, что там, наработать рекомендации, потому что все нарушения типичные для каждого места несвободы.
По истечении пяти лет работы НПМ мы решили написать стратегический план, какой мы хотим видеть через 5 лет реализацию НПМ и ситуацию в местах несвободы. Мы выделили несколько основных тем, которыми будем заниматься. Одно из таких стратегических направлений – это институционализация Национального превентивного механизма, это разработка различных видов мониторинга мест несвободы, различная градация по квалификации мониторов НПМ. То есть, возможно, чтобы мониторы заходили в места лишения свободы без сотрудников секретариата.
Радио Hayat: Чи буде в цій стратегії щось щодо Криму та Донбасу?
Александр Гатиятуллин: Да, мы их отметили как места несвободы с повышенным риском для жизни. На самом деле у нас есть видение того, каким образом мы будем адвокатировать ситуацию в местах несвободы в серых зонах и на неподконтрольных территориях.
Следующий пункт стратегии — это функциональность мест несвободы. На самом деле некоторые их них даже и не нужны. Например, не нужны изоляторы временного содержания полиции, они должны быть в ведомстве Минюста, чтобы человек попадал уже в другую систему. Или санаторные образовательные школы, допустим, противотуберкулезные, — это советское наследие, такие школы были созданы по всей стране, куда детей с подозрением на туберкулез направляли проходить санаторное лечение. Сейчас я приезжаю в такую санаторную школу и не вижу там детей, которые были бы в группе риска по туберкулезу. Это вполне благополучные дети, которые там находятся за деньги родителей, потому что там комфортные условия: маленькие классы, там хорошо кормят, после обеда дети разъезжаются по домам, а график предусматривает пятиразовое питание, то есть куда уходят остальные порции – вопрос. Я не вижу смысла в функционировании такой санаторной школы, их надо упразднять.
Кроме того, мы будем работать в сфере медицинского обеспечения в местах несвободы, потому что это очень болезненная проблема, наверное, и не только для мест несвободы. Потому что сейчас идет реформирование системы здравоохранения. Но если на свободе я могу за деньги получить медпомощь или выбрать другого врача, то в местах несвободы государство должно обеспечивать медицинской помощью, чего сейчас нет.
Еще дна болезненная тема – право на приватность. Это когда у человека нет своего пространства. Например, в следственном изоляторе ты нигде не можешь остаться наедине с самим собой, ты все время находишься среди людей. Ты даже в туалет не можешь пойти по-нормальному, потому что там то нет шторки, то чего-то еще. Или когда кровати стоят впритык, и ты лежишь рядом с незнакомым человеком, и дышишь ему в лицо.
Вот такие вопросы выписаны в нашем стратегическом плане, и мы будем его реализовывать, чтобы ситуация в местах несвободы была лучше, чем в предыдущие годы.
Источник: Радио Hayat
